Гибель Йиркмана (И пришла мессия), Мы оттаяли, с чем всех поздравляю

[Иннельда Ишер >>>]

20 апреля, Ульмар
Лариэль сидел в тени стены, ковыряя кончиком кинжала дощатый настил. Ему было безумно скучно. Алена куда-то запропастилась, нечем было даже потешить пресыщенный взор, хотя вокруг сновало множество девушек. Только вот думалось почему-то лишь об одной, ясноглазой. Собственные мысли не радовали. И чего она так носится с этим чурбаном? Ух..
...Эльф довольно сильно отбил кулак о доски. Вот еще, не хватало из-за каких-то зеленых глаз портить себе настроение. Пусть кого хочет, того и любит. Но красивая, чертовка..
И, насвистывая незамысловатую песенку: "А я люблю военных, красивых, здоровенных, Разбойников лихих и всяких... воевод!", эльф отправился на поиски Эйренора.

Сообщение отредактировал Иннельда Ишер - 18-12-2006, 22:04

[Маришка >>>]

(я, Крис (частично), Алеф, Иннельда Ишер...)

17-20 июня, путь из Ульмара, Ктеж
Наддежана собиралась в Ктеж не спеша, точнее ее вещи собирали и аккуратно складывали другие. Свой плюс быть принцессой, но если подумать… Наддежана не особо любила думать, но в этот раз решила сделать исключение. Так вот, если подумать, то Святой быть… новое словцо из Гвендора… «рульно!».

Голову кружили все эти истории о Ктеже и ее… Как же ей еще раз хотелось встретиться с Одеоном! Ничего не оставалось кроме как послать письмо голубем. Рискованная затея, только бы никто не узнал, особенно Натаниэль. Принцесса представила, как жрица будет отчитывать ее и состроила смешную гримасу в ответ воображаемой Наставнице.
- Вот так бы! – девушка всплеснула руками, но тут же собралась и снова являла собой образец благопристойности. Благопристойности? Это с таким вызывающим вырезом и распущенными волосами?.. Она кожей чувствовала, что Натаниэль задаст ей хорошую трепку.
Еще надо будет оставить письмо тому паладину… Они виделись еще пару раз, но все оба раза при свидетелях. Рану его залечили, но ее сердечную рану уже ничто не залечит. Почему надо выходить за этого Хенрика?! А вдруг он урод?! Не хочу!
С такими мыслями принцесса взяла перо, чернильницу и лист бумаги и стала составлять письмо, чтобы паладин навестил ее в Ктеже. Неприличностей писать не стала, он же паладин!
Не так поймет и придет в «особой» упаковке… Кхм… и продолжила писать.
В комнату, где помимо Наддежаны и двух собирающих ее в путь девушек, зашла Натаниэль. Жрица окинула ее «наставническим» взглядом.
Наддежана перевернула лист и поднялась из-за письменно стола.
- Наддежана! Ты же не девка легкого поведения! Накинь палантин хотя бы!
Наддежана с серьезным выражением лица осмотрела V-образный вырез своего нежно-розового атласного платья с серыми вставками.
- Ах! – и закрыла руками глубокое декольте, мол, и Натаниэль нечего смотреть.
- Что ты пишешь? – спросила жрица.
- Да так, одному… м… развлекаюсь, - с улыбкой сказала Наддежана и поправила золотистый локон.
-Дескать, подопечная нашла, чем скрасить скуку? – сыронизировала жрица.
«Вызов брошен!» - мелькнула мысль у девушки.
- Ах, так! Вот, читай! – и помахала перед носом Натаниэль письмом.
Следующим что помнила Наддежана были затрещины… Н-да, еще пришлось переодеться.… Но она до последнего тянула время со сборами, и так и не переоделась! Капитан, жрица, Лариэль и полуэльф изнывали от скуки и ожидания.
Наддежане это привиделось во сне...

В карете.
Наддежана усердно куталась в палантин, который то и дело пыталась стянуть… Под грозным взглядом Натаниэль она тут же куталась в него обратно, но так же мог пройти весь их переезд в Ктеж!
В итоге она перестала поглядывать на Натаниэль и с очаровательной улыбкой смотрела… нет, неотрывно взирала! на барда.
- Ваше мужество беспримерно, леди Натаниэль! - Хок и сам бы не смог сказать, где успел нахвататься таких слов. К сожалению, боги не отмерили ему ни капли таланта поэта или песнопевца, но в присутствии Натаниэль капитан поражал присутствующих, включая себя, неожиданным красноречием.
Ну, вот опять завел песнь! Мы едем всего три часа, а он снова за свое! Леди Натаниэль, Леди!..
Наддежана готова была зарыдать от смеха.
- Женщины обычно с трудом переносят дорогу, - продолжал капитан, подкручивая усы и снисходительно-отечески поглядывая на Наддежану.
«Это точно!» – думала про себя принцесса, - «Под такие аккомпанементы мы долго не выдерживаем!».
- Начинают скучать... жаловаться... Но вы, леди Натаниэль... Право же, вы бы и пеший поход с полной выкладкой выдержали!
«Шеа, меня-то за что?! Я тут не причем! Даже Натаниэль не заслужила такого испытания!» - взмолилась Наддежана. Пока Вольдемар Хок неотрывно смотрел на жрицу, она передразнила его – многократно повторив подкрутку воображаемых усов.
Смерив Хока холодным и равнодушным взглядом, жрица чуть пожала плечами.
- Я отдаю себе отчет, что это не увеселительная прогулка.
- Ты уверена? – прыснула Наддежана, но из опаски новых затрещин, не уточнила вопрос.
Лариэль заговорщически подмигнул Наддежанне и улыбнулся. В его глазах плескались искорки усмешки, а кончиком сапога он слегка коснулся ножки девушки.
Девушка захихикала, но так чтобы не слишком громко. Натаниэль, благо, занята болтовней с Хоком.
Эльф слегка потянулся и подумал, - "Да уж, такая боевая только и годится, чтобы в походы ходить, не то, что наша царственная крошка", - и подарил Наддежанне еще одну улыбочку из своего арсенала.
Наддежана приосанилась и, не скрывая улыбки, посмотрела вначале в окно кареты, а потом снова на эльфа закусив губу.

В Ктеже, 20 июля.
Они, наконец, прибыли! В ушах у Наддежаны засело «Ваше мужество беспримерно!», хоть «Караул!» ори!
Из кареты принцесса выбралась первой и готова была уже припустить вперед, но воспитание не позволило.
- Добро пожаловать в столицу! – приветствовали их.
- Ваше муж… - на автомате чуть не выдала фразочку Наддежана. – О, я так рада!
Далее под взглядом Натаниэль… все-таки три дня вместе были неразлучны (врагу не пожелаешь), она приняла царственный вид и направилась в сопровождение Натаниэль в ее доверенных лиц в замок. Эскорт, точно опасного маньяка в темницу сопровождают.

В замке.
Устроили их как полагается, да и апартаменты были вполне ничего… Вот бы эльфа найти, а то скучновато.

Сообщение отредактировал higf - 24-12-2006, 9:21

[Кысь >>>]

20 июля, Ктеж, дворец
Время летело быстро. Казалось, что солнце сошло с ума – рассвет следовал за рассветом почти без промежутка, Брэдгер мог встретить два или три, прежде чем усталость брала свое. Сбор армии был в самом разгаре, к Леарину подтягивались все новые войска, там уже ждали и короля. Сложно было иметь дело с ополчением – отвыкшие от военного оброка дворяне засыпали двор жалобами и просьбами. У многих из них было право получить от короля личный ответ – предки Брэдгера были подчас слишком демократичны. Дворцовые писари неделями не вылезали из архивов, разыскивая необходимые сведения, а почтовые сбились с ног, доставляя отказы. Даже во сне правитель диктовал и подписывал бесконечные ответы. Кроме того, нужно было разнимать военных чинов и Декорфа, координировать войска и все, что к ним прилагалось, вежливо отмахиваться от любопытствующих, не говоря правды и не давая повода упрекнуть себя во лжи потом. Все еще не был подписан договор с Гвендором, хотя сроки давно уже вышли. Принц Гартан переехал жить во дворец, и теперь они виделись каждый день, утрясая бесконечные дополнения, одобрить которые мог только король. «Хорошо выспаться» стало мечтой – сладкой, но, увы, несбыточной.
И теперь намечался еще и прием. Брэдгер охотно бы сдал Надежанну послу из рук в руки даже не глядя, но по протоколу полагалось длинное и донельзя ритуализированное представление, так что по дворцу уже метались портные и слуги, подготавливая надлежащие декорации. Платье, предназначенное принцессе, ему уже даже показывали – совершенно безвкусная по мнению короля смесь традиционных роскошеств и модных несуразиц. Но, конечно же, не необходимость разыгрывать двухчасовое представление беспокоила Брэдгера. В столицу прибывала Натаниэль.
Последние недели Сечен вовсе избегал говорить на эту тему, а до того с ненатурально-счастливым видом докладывал, что угодная монарху особа жива и превосходно себя чувствует. Это молчание лучше любых зримых доказательств свидетельствовало – попытка незаметно избавиться от святой обернулась полным провалом. Хуже того, ее влияние росло с каждым днем. В Ктеже оживились священники – им не терпелось воспользоваться своим козырем с максимальной выгодой. И простые горожане ждали приезда жрицы с неясной им самим надеждой.
Еще в начале весны король разворотил бы полдворца просто от осознания того, что звезды не на его стороне, но утомление брало свое, и сейчас монарх только ждал, пока пройдет вспышка тупой злобы и можно будет спокойно подумать. Единственным выгодным для правителя вариантом было сплавить ее Гвендору вместе с девчонкой, но удастся ли? Судя по тому, что Брэдгер уже знал о принце Гартане, этот мальчик уже оценил подобную перспективу и теперь сделает все, чтобы Натаниэль осталась в Аргодоре. Об убийстве уже не шло и речи, предложение отправить небольшой отряд со жрицей во главе на север встретило волну негодования у церковной знати, а оставлять ее в Ктеже было равносильно сну на одной кровати с песчаной гюрзой. Конечно, Брэдгер постарался, чтобы она была как можно более неудобна для большинства влиятельных людей в стране, но это была капля в море. Хорошо бы было еще перессорить ее с кем-нибудь из городских священников... Но пока возможности для этого не было.
Брэдгер мерил шагами крытую галерею неподалеку от собственных покоев – теплый летний ветер освежал мысли, умерял головную боль. Четверть часа назад паж сообщил, что ее высочество Надежанна прибыла и устроена в гостевых покоях. Толп на улицах не было, спасибо Сечену, только около сотни зевак у самых ворот замка. Король позаботился, чтобы и внутри дворца придворные не слишком надоедали приезжим. Он уже почти ждал вечера – хотелось своими глазами увидеть эту жрицу.
- Ваше Величество, вам депеша от господина Декорфа...
До приема еще предстояло дожить.

Сообщение отредактировал Китти - 12-01-2007, 22:52

[Torvik >>>]

апрель-июль, Ульмар
Мстислав выздоравливал медленно. Во время стычки в храме генерал сильно пострадал, расчищая в одиночку от нападения орков целый ярус. Если бы не своевременная помощь гнома, выбирать бы наёмникам нового предводителя и, ещё неизвестно, насколько тот, кто заменил бы Мстислава, смог бы оперативно вникнуть во все дела отряда и при этом не потерять его боеспособности. Раны гноились. От гномьих дубинок и маргенштернов попала-таки в кровь воеводы какая-то зараза и теперь он метался в бреду в комнатке на втором этаже одной из городской таверн, в которой и расположился весь отряд. Хоть им и предлагали помещения даже во дворце, но тут своё слово сказал гном, который в корне не доверял и дворцовой челяди и обещаниям более терпимого отношения к нелюдям.
- Сегодня орки враги, завтра и за гномов возьмутся, - ворчал Торнач, помогая латникам тащить воеводу, - а потом и всех пришлых взашей выпрут.
Гнома сперва игнорировали, но, когда узнали, что тот вытащил воеводу чуть ли не с того света, преисполнились к нему своеобразным уважением. Да и сеча плечом к плечу на улочках Ульмара прибавляет дружеской симпатии. А Торнача как будто обходили вражеские удары. За всю оборону города он получил всего несколько царапин, да потерял шлём. И теперь он ежедневно приходил навещать в таверну воеводу, принося каждый раз какие-то синие припарки. На вопрос, - "Из чего?", Ломовик отчечал, что, мол, всё по гномскому рецепту, а всех ингридиентов он и сам не знает.
- Так чего лечить-то эдак? - ворчал суровый десятник Доброга, но всё же прикладывал повязки с синей мазью к ранам воеводы.
- Во-во, и не шуми. Это чтоб орчий яд выходил, а не внутри гнило, - подтверждал Торнач, но и в его голосе не было слышно большой уверенности.
Раны воеводы, надо сказать, вели себя очень странно. Те места тела, которые были повреждены, после того, как гном начал своё лечение, стали пухнуть, пока не прорвались и зелёный гной не растёкся поверх повязок. Но с этим пришло и облегчение. Розовая новая кожица показалась из-под струпьев и за состояние воеводы уже можно было не волноваться.
В это-то время и проходил массовый отъез в Ктеж. Торначу тоже предлагали следовать вместе с Натаниэль и Эйренором, но гном отказался, лишь проворчав что-то по своему обыкновению, на ту тему, что, мол, у него и тут не все дела завершены. Про то, что он лечит по своему, по гномски славийского воеводу, Ломовик так никому и не сказал. А уж наёмники - тем более. Да и не по душе были гному перемены, которые он начал замечать в своём друге в последнее время. Вид женщины, разрубленной им так и стоял перед глазами гнома. Кто-то мог и не заметить сей мелкий инцидент, но Торнач-то шёл как раз рядом с носилками...
Короче, Ломовик остался.

[Алеф >>>]

Ктеж (замок), 20 июля.

Хок едва ли не на коленях исползал покои, отведенные Натаниэль. Простучал все стены на предмет тайных дверей. Обследовал все кресла и диваны в поисках отравленных игл. Лично побеседовал с каждым из приставленных к высоким гостям слуг. Спустился даже в кухню и потребовал, чтобы каждое блюдо, подаваемое к столу верховной жрицы и ее спутников, проверялось на предмет обнаружения яда.

Конечно, столь бурная деятельность могла вызвать некоторый интерес у принимающей стороны. А потому...

- Я - личный телохранитель госпожи Натаниэль! И обеспечиваю ее безопасность где бы то ни было, - веско сказал капитан сразу же по приезде. Хоку выделили комнату через стенку от спальни Натаниэль и не задавали глупых вопросов, когда капитан обследовал каждую пядь гостевых покоев.

[Вереск >>>]

20-е июля Ульмар

Как по озеру лебедь плавала
Лебедь плавала одинешенька
Тихо плакала лебедь белая
Ой лебедушка овдовевшая

Не видать теперь ей сваво лебедя
Сваво лебедя – друга милого
Не растить ей с ним малых детушек
Малых детушек – лебедятушек*

Алена напевала старую песню, сидя на пороге корчмы, где временно разместились раненые и она – главный и единственный лекарь (если не считать гнома, который здорово помог со своей не известной еще девушке травой). В городе было пустынно и тихо, и травница уже который день изнывала от тоски. Мстислав в силу своих ран (а еще в бой рвался!) с ней не разговаривал, Лариэль куда то исчез, не сказав ни слова, ни пол слова, а Торнач вообще по своей природе был угрюм и неразговорчив.

Что она здесь делает? Что будет делать, когда последний раненый встанет на ноги? На эти вопросы был только один ответ: пора идти домой. К славийцам. В конце концов здесь её больше ничто не держало.

Алена собрала кое какой провиант в котомку и вышла из корчмы. Правда на пороге остановилась, взглянула в окно на втором этаже и со вздохом прошептала: «Удачи тебе, воевода.»
______________

* Использованы отрывки из песни группы «Сколот».

[Кысь >>>]

20 июля, Ктеж, Сечен
Залы для приема были уже совсем готовы. Несколько мрачноватое, особенно после золотого летнего солнца, убранство тем не менее отличалось редким вкусом. Это лучше чего угодно другого говорило, что в этот раз подготовка проходила без вмешательства господина камердинера – старик неожиданно слег и оправился только за пару дней до торжества. Синие и зеленые травяные плети свивались вместе на черных коврах сулимхадской работы, в тон им были подобраны подушки, портьеры и драпировки. Яркие пятна оттоманок только подчеркивали всевозможные сочетания ультрамариновых и изумрудных оттенков с глубоким черным цветом. И только кое-где по краям ткани змеилось серебро. Здесь даже было прохладно – то ли от вечного холода древнего камня, то ли от этого неяркого блеска. Хорошая девочка.
Почему-то графу вспомнились дети того тюремщика. У него скончалась жена, и остались мальчик и девочка. Никто из горожан так и не решился взять их к себе, а через пару месяцев обнаружилось, что смотритель просто привел их с собой на работу. Эти дети так многие годы и жили там, под землей, среди стонов узников, шороха крыс и сырой вони застенков. Они были тихими как мыши, только иногда, когда отец напивался до того, что не мог стоять, шныряли сами за водой и хлебом для заключенных. Потом тюремщик умер, а детей выставили на улицу.
Девочка умерла быстро – голод и холод уличной жизни только закончили то, что уже годы делал спертый сырой воздух тюрьмы. Мальчик же держался очень долго. Они встретились на задворках дешевой гостиницы. Граф хорошо запомнил его глаза – в них мешались три цвета. И иногда проскальзывало серебро. Сечен редко боялся – но тогда ему стало страшно. Он предложил парнишке какую-то пустяковую работу, но тот отказался. Попросил – настоящего дела. И начальник тайной полиции неожиданно для себя доверил уличному бродяге то, что не решался поведать даже проверенному агенту.
Метге был лучшим из людей графа. Самым отчаянным, самым неподкупным, самым исполнительным. Его сторонились люди, но очень любила удача. И ушел он тоже сам, без единого провала за плечами.
Сечена всегда тянуло к таким людям – неудобным, неправильным, из тех, кого сторонятся хорошие женщины и осторожные мужчины. Словно бы сам мир был тесен для них, и ткань его расходилась под пальцами. В юношестве граф завидовал им, их умению разрывать устоявшийся порядок в клочья даже не замечая того, и только много позже он понял, какое это на самом деле бремя. Но все равно где-то внутри до боли хотелось на минуту, на час стать таким же. Увидеть своими глазами ту пустоту, что лежит за тонким слоем полотна. Ощутить свободу быть кем и чем угодно, и невозможность оставаться чем-то одним. Вырваться. Такие люди всегда были очень жестоки, но Сечена это не смущало – он и сам был жесток. Мир с самого своего создания был населен не только агнцами, да и страшно было представить себе такой хлев! Граф только предпочитал находиться на верхушке пищевой цепи.
Что по-настоящему вызывало и гнев и ощущение бессилия, и желание бороться – так это слепота. Добрые горожане вовсе не хотели уморить до смерти худенькую девочку в платье, похожем на саван. Они просто боялись подойти и бросить монетку. Боялись, что она заговорит, что, не дай Шеан, увяжется следом, что ее беда каким-то образом войдет в их собственную жизнь. Великий король вовсе не хотел двух смертей в своем замке – он просто мечтал чтобы трон занял достойный. Вспомнилось их с Брэдгером знакомство – мальчишка-принц отпустил всех дворцовых птиц, и они погибли. Виконт Сечен тогда был всего лишь пажем – и рискнул поднять руку на самого племянника короля. Одно слово Брэдгера – и ему грозило бы позорное изгнание из Ктежа. Но странный смуглый парень даже не стал отвечать, только кивнул. «Больше я такой глупости не совершу». У Джада просто не нашлось ответа.
Размышления графа прервал шум за спиной – пришли музыканты и теперь занимали свои места. Начальник тайной полиции кивнул им и пошел разыскивать камердинера.

Сообщение отредактировал Китти - 21-12-2006, 12:20

[Torvik >>>]

20-е июля Ульмар
Что касается Мстислава, то как раз в это время он очнулся и, оглядевшись по сторонам, не увидел Алёны рядом с собой.
- А где... девица, что целила меня? - вопрос предназначался Торначу, как раз в это время стоял перед окном в той комнате, где и хворал воевода, дымя в открытое окно из своей трубочки.
- Где-где, вон по двору с узелком куда-то топает, - не поворачивая головы ответил гном, зная, что воевода идёт на поправку и скоро уже не нужны ему будут ни его примочки из пещерной слизи, ни сам он, не являющийся даже человеком, что по теперешним временам, при Брэдгаре клятом, было выше, чем что-либо.
- Она уходит? Куда?
- А я почём знаю, Что я, в няньки к вам всем записался, что ли? - проворчал Ломовик.
- Так вернуть её немедленно!
- Ага, вот прямо из окошка выпрыгну, - Торнач криво усмехнулся коммандным словам Мстислава, но всё же прокричал вслед удаляющейся девушке:
- Эй, Алёна батьковна, начальник очнулся, видеть Вас желають. Уж не прогневайтесь. что без эскорта.

Сообщение отредактировал Torvik - 22-12-2006, 9:45

[Кысь >>>]

20 июля, Ктеж, вплоть до пяти вечера

Постепенно зал начал заполняться придворными. Те, что поплоше, всегда подтягивались первыми, большинство лиц граф даже не помнил. А зря. Особенно ему не нравился один дворянин, темноволосый и узколицый, со странным упорством во взгляде, словно самое его присутствие здесь было причиной постоянной внутренней борьбы. Сечен подозвал кого-то из разносчиков.
- Что это за господин в палевом сюртуке?
- Виконт де Гэрд, ваше сиятельство... Он недавно в столице, - слуга торопливо склонился в поклоне.
- Ты свободен.
Граф прислонился к стенному выступу и продолжил созерцать постепенно густеющую толпу. Вот появились и более влиятельные особы, начали собираться женщины – теперь зал поневоле пестрел яркими красками. Музыканты заиграли что-то тонкое и возвышенное, сначала тихо, потом, с усилением шума в зале, все громче.
Придворный менестрель Каратэль принялся перебирать стальные струны. Цитры и виолы притихли. Гиттерн уверено повел мелодию - ноты спешили за первопроходцем каноном. Те придворные, кто стоял ближе, остановили беседы, прислушиваясь . Полноватый старик нахмурил густые брови и играл, закрыв глаза. Изредка морщился, когда мелькал нечеткий такт.
Солнечный свет тек сквозь цветные драпировки. Сине-зеленые лучи окрашивали стены в глубокие темные цвета. Гармонию разрушали только радужные юбки и мерцавшие в украшениях драгоценные камни.
Мелодии было не до них. Она управляла нотами, не цветами. Гиттерн солировал, набирал силу. До самой высокой ноты. До пика. И, наконец, замолк. Сразу же музыканты ударили в накры, и зал наполнили дробь и благородные голоса лэргасских рожков.
И в эту же секунду распахнулись двери, и в залы вошел король.
Придворные привычно притихли и расползлись по углам – встретиться с монархом взглядом было самой верной дурной приметой из возможных. Впрочем, последнему было явно не до них. Гвендорский посол зашел сразу вслед за Брэдгером и теперь они вполголоса переговаривались. Сечен показался из-за портьеры и, убедившись, что король его увидел, отшагнул обратно.

(с Соуль)

Сообщение отредактировал Китти - 22-12-2006, 14:57

[Вереск >>>]

20-е июля Ульмар

Алена споткнулась от неожиданности. Начальник видеть её желает… Собственно в других обстоятельствах девушка бы продолжила свой путь с гордо поднятой головой. Еще чего её вольной да спину гнуть? Но сейчас ноги сами понесли её обратно к корчме.

Травница почти влетела в комнату воеводы, но тут же резко остановилась, словно с размаху налетела на невидимую стену. Её смутил не столько Мстислав, бросивший на неё какой-то странный взгляд, сколько гном, стоявший у окна. Торнач напоминал ей старого Кукшу – кузнеца из её родной деревни. Это был добродушный мужик с веселыми глазами, но его все уважали и даже побаивались. Оно понятно – с кузнецом шутки плохи! Вот и гнома Алена уважала, но в его присутствии испытывала какую-то неловкость, словно девчонка малая.

В данный момент Торнач молчал, но наблюдал за Аленой с каким-то больно уж хитрым выражением на лице, будто все про неё знал, даже то, о чем сама она только догадывалась.

- Что… чт.. что-то случилось? - выдавила она из себя вместе с неестественной улыбкой.

[Маришка >>>]

20 июля, Ктеж

Наддежана чихнула, когда ей показали пудру. Принцесса отрицательно покачала головой и попросила, чтобы ей помогли одеться. Король предоставил ей возможность сверкнуть на приеме изумрудным ожерельем, которое состояло из множества небольших изумрудов и одного огромного посредине. Желтое золото ожерелья прекрасно сочеталось с ее светлыми волосами, которые, к сожалению Наддежаны, пришлось забрать в высокий пучок и украсить золотой заколкой-цветком. Приталенное шелковое платье цвета солнца - не слишком откровенное, но в тоже время позволяло показать ожерелье во всей красе. Рукава платья узкие и отделаны стилизированной вышивкой на растительные мотивы.

Герольд объявил о появление Натаниэль, Наддежаны и сопровождавшей их свите. Наддежана промолчала, что не ее объявили первой, и поджала губки. Она тут же перестала расстраиваться, взглянув на Лариэля. Уже само пребывание на приеме радовало девушку. В Ульмаре ей порядком наскучило, а здесь новые лица, значит новые знакомства, интриги. Задумываться дольше необходимого о причине их приезда в Ктеж она не хотела. И так все очевидно. Нельзя не сказать, что принцесса была рада подобному обстоятельству, но она все же принцесса и... Не хотела Наддежана воспринимать происходящее как должное!
Они вошли в зал и Наддежану захватили звуки музыки, яркие краски платьев. Сердце затрепетало...
- Танцы... - выдохнула она. Девушка взглянула на короля, и ей едва не стало дурно. Грация, осанка и выдержка помогли не заострять внимание сторонних наблюдателей на эту секундную слабость.

[Aertan >>>]

Славия. Ночь после гибели Драгомира.

Доброгнева проснулась задолго до рассвета. Темно-русые, с порядочным количеством седины, волосы растрепались, на лбу блестели бисеринки пота. Нашарив в темноте огромный платок козьей шерсти, старуха накинула его на плечи. В темноте нечетко прозвучало несколько слов и лучина на столе разгорелась, осветив деревянные стены и пучки трав, висящих под потолком.
Боги снова послали ей сон… Деревянная лавка в избе, тело старца, над которым склонился молодой паренек. Плакал? Наверное…
«Не надо печалиться, отрок, Драгомир уже шагает по Небесному Саду, молодой и здоровый. Пройдет совсем немного времени, душа его отдохнет от земных забот и снова вернется к нам, провозглашая младенческим криком торжество жизни. Не плачь, мальчик…»
Вздохнув, старая ведунья проворно слезла с лавки и, достав кузовок, с которым обычно отправлялась в лес за травами и ягодами, принялась укладывать туда нехитрый скарб. «Боги ничего не делают зря, а значит мне нужно отправиться в этот… Ульмар, кажется.» Очень скоро сборы были завершены: сменное платье, шерстяная понева, теплый тулуп и еще кое какие мелочи, но большую часть кузовка занимали травы, порошки и мази из тех, что нельзя купить в любой лавке, но которые так необходимы чтобы изгонять лютые хвори.
В свои пятьдесят девять лет Доброгнева была вполне здорова, впрочем ничего удивительного для ведуньи в этом не было. Невысокая, полнотелая, но ничуть не грузная, ведунья была матерью семерых детей, а уж внуками Род и подавно не обидел. Любимый муж, Миролюб, погиб семнадцать лед назад, повстречав в лесу оголодавшего шатуна. Той же ночью пришел проститься во сне, запретил идти за ним на погребальный костер и обещал быть рядом, ждать, чтобы рука об руку войти в Небесный Сад. Дети давно выросли, уверенно встали на ноги и воспитывали уже своих детей, двое из дочек унаследовали дар и давно уже справлялись с любой хворью без материнской помощи. Не пропадут.
Прощаний и объяснений не хотелось, хватило короткой записки углем по бересте «Отправилась в Ульмар, вернусь не скоро, но с гостинцами. Узнаю, что Ратибора не слушались – уши оборву». Прихватив клюку, Доброгнева шагнула за порог…

20 июля, Волчья крепь, Ульмар.

Волчья крепь встретила угрюмым ожиданием – свет-князюшка, тяжело израненный, уже не одну неделю упрямо сражался со злой девкой Мораной. Хворь сдалась, но было не ясно оправится ли не молодое уже тело, войдет ли в прежнюю силу? Витязи молились… кто богам своих предков, а кто и иноземной Великой Матери. Но молились истово, чтобы любимый вождь снова встал на резвы ноженьки, взял в руки верный меч и повел в бой. Некоторых из бравых витязей Доброгнева помнила еще совсем молодыми воинами, с горящими глазами шедшими за Мстиславом в огонь и в воду, а затем и прочь из Любгорода на чужбину. Вспомнили и кмети ведунью, что часто врачевала на пару с волхвом Драгомиром, провели в терем, накормили, коротко поведали обо всем, что произошло после того, как князь с малой дружиной покинули родную землю. Впрочем, большей частью рассказывали о событиях недавних: неудачной охоте, нападении орков и чудом спасенном Ульмаре, да о тяжелых ранах воеводы. Надо ли говорить, с какой радостью Доброгневу согласились доставить к «Славийской заставе»? Пусть и немало уже ухаживали за Мстиславом, да все же старушка СВОЯ... Родной стороной от нее веет, родные боги стоят за нею, авось и поможет чем…
Медлить с повозкой старая ведунья не пожелала, на удивление сноровисто устроившись в седле у одного из кметей, лукаво подмигнула начинающему седеть богатырю: «Ну что, молодец, довезешь красну девку до города?» «Молодец» лишь ухмыльнулся в усы, да осторожным шагом отправил коня в сторону Ульмара, тщательно следя, чтобы почтенных лет «девку» не растрясло дорогой. А та вдруг звонко свистнула и конь перешел на рысь, а затем помчался галопом. Кметь сначала тихо выругался в усы, а затем раскатисто захохотал, глядя как умело держится в седле ведунья. Время, проведенное в дороге пролетело незаметно, старушка без устали рассказывала о Славии, но, как не странно, ее слова рождали не глухую тоску по родной стороне, а покой и тепло в сердце.
Во дворе корчмы Доброгнева увидела молодую глазастую девку, с каким-то потерянным выражением лица шагающей прочь. В ту же минуту откуда-то сверху раздался густой и чуточку ворчливый голос: «Эй, Алена батьковна, начальник очнулся, видеть Вас желають. Уж не прогневайтесь, что без эскорта». В глазах у девицы блеснул странный огонек и она чуть не опрометью вбежала в избу. Кметь, тем временем, ссадил старушку на землю и, подозвав мальченку прислуживающего при корчме, наказал ему накормить коня, а лишь после этого неторопливо повел Доброгневу наверх, в комнату к Мстиславу.

Сообщение отредактировал Aertan - 23-12-2006, 14:59

[Кысь >>>]

Завидев принцессу, придворные опять расступились поближе к стенам, но официальная часть не спешила начинаться - Брэдгер и гвендорец еще не закончили разговор. Откуда-то из-за портьеры вынырнул высокий мужчина с длинной шеей и орлиным носом, и склонился перед принцессой в поклоне.
- Ваше высочество, позвольте представиться, граф Сечен.
- Рада знакомству, - сказала принцесса, кивком поприветствовав подошедшего. - Что вы задумали? - уже на несколько тонов тише спросила она с улыбкой.
- Оказать посильную помощь в ознакомлении с обстановкой, - в тон ей понизил голос граф. - Молодой человек рядом с королем - принц Гартан, он из Гвендора. Постарайтесь произвести на него впечатление - он вам очень пригодится как союзник. Помните, обращаться к вам могут только графы и принцы, обращение нижестоящих - недопустимая вольность. Попробуйте сделать вид, что их не существует. Это завоюет вам репутацию. Если понадобится справка о ком-либо - найдите меня. Желаю приятного вечера.
Граф поклонился и вернулся на свой наблюдательный пункт.
Принцесса слабо улыбнулась на прощание. Перспектива скучать на таком важном мероприятие в процентах все возрастала, что не прибавляло ей счастья. Совет граф Сечен дал дельный, было бы глупо им не воспользоваться, или воспользоваться советом отчасти... Вопрос оставался только в том, а найдет ли она его? Не подойди он к ней сам, она бы и не заметила его за портьерой. К чему такие предосторожности? Нельзя не сказать, что подобное поведение интриговало.

(и Маришка)

Сообщение отредактировал Китти - 26-12-2006, 12:26

[MjavTheGray >>>]

Кто этот? Нет, не убийца. У него вгляд не такой, как надо. А тот? Нет. Не подходит. У такого рука скорее под топор палаческий, чем под стилет в тёмном углу. А вот ОН... этот может. Легко сможет. И полуэльф чуть сместился, чтобы оказаться щитом между жрицей и носатым хъюманом, который что-то нашептывал на ухо юной принцесске.

Отставить. Носатый отходит. Эйренор кинул быстрый взгляд на Хока. Бравый капитан сверкал глазами, выставив на всеобщее обозрение широченные плечи, всем своим видом обещая свернуть шею любому, кто покусится на его госпожу.

Бесполезно, мысленно покачал головой полуэльф. Боец неплохой, и командир отряда тоже, но здесь... Зарежут Вольдемара в коридоре, и за меч схватиться не успеет.

[Иннельда Ишер >>>]

Лариэль, стоя за спиной Эйренора, заметил, как напряглась спина полукровки. Тот явно не расслаблялся ни на минуту, анализируя все вокруг. Подобный натянутой струне, полуэльф, казалось, должен был всем телом звонко, судорожно пропеть, если неосторожно коснуться его плеча.. - Нет, не струна, тетива.
Эльф не стал проверять свою догадку. Из-под длинных полуопущенных ресниц он наблюдал за Наддежанной. Принцессочка была хороша. Она ведь даже не понимает, как очаровательна, когда одета скромно, когда непослушная золотистая грива целомудренно убрана в замысловатую прическу. Но взгляд девицы говорит о том, что она далеко не настолько невинна, как кажется. Жаль, что на этом балу не удастся с ней потанцевать, украдкой поцеловать нежное ушко... Говоривший с ней царедворец и так смотрит коршуном. Как надоели в свое время эти дворцы! Налететь бы сейчас вихрем, ухватить девчонку и...
Эйренор качнулся к жрице, и в потемневших было глазах Лариэля, взорвавшись тысячей солнц, снова прописалась ясность горного озера в солнечный день.

[Маришка >>>]

(я и Иннельда) мурк

20 июля, Ктеж
Принцесса вышла на балкон, пока «представление» не началось, чтобы осмыслить полученные советы. К ее несказанной радости там она встретила Лариэля. До приема им не удалось переговорить, а теперь она не упустит преставившуюся возможность.
- Возможно, все же потанцевать удастся? - коварно произнесла принцесса, подходя к любующемуся луной эльфу.
- Не знаю, - Лариэль хитро прищурясь, посмотрел на принцессу.
Принцесса сделала вид скромницы и отвела взор, - Даю время подумать.
- Да. Мне потом, боюсь, придется срочно уносить ноги из дворца, и ты никогда меня больше не увидишь. Неужели ты этого хочешь, Наддежана? - эльф грустно взял принцессу за руку и поцеловал ее ладошку.
Наддежана взглянула эльфу в глаза, а потом на свою ладошку и с трепетом ощутила поцелуй Лариэля. - Нет... - взволнованно произнесла девушка. Ей вдруг подумалось, как она выглядит со стороны, как оценят придворные Ктежа, заметив ее благосклонность к эльфу? Уже сейчас она не воспользовалась советом Сечена. - Может быть в другой раз, - и подмигнула Лариэлю.

Сообщение отредактировал higf - 24-12-2006, 9:21

[Torvik >>>]

20 июля, Ульмар
Гном только усмехнулся и, не торопясь, направился к дверям:
- Очнулся твой, посмотри уж за ним, пока не убежал.
- Алёна, - приклушённо донеслось с кровати, - Куда это ты собралась? Не ладно девице одной нынче по миру ходить. Много люда праздного недоброго, да и нелюди распоясались.
- Кто распоясался? Ты, воевода, говори, да за языком следи! Эх, свиньи неблагодарные... - донеслось с лестницы.
Надо было уходить. Вот и этот - "нежить!". Лечишь их, выхаживаешь, а они, как что - нос задирают. Эх, люди, люди.
- Да погоди ты, эк ведь сболтнул, не думавши. Не гномов имел я в виду И даже не эльфов. Орков окаянных. Язык мой - враг мой. Вернись, друже...
Дошли последние слова до гнома или не дошли осталось покрытым мраком, ибо в комнату назад Торнач не поднялся.
- Ну вот, обидел ненароком, - улыбнулся Мстислав девушке, - Не хотел ведь. И так на всеобщем не дока, а тут так... А ты садись. Говорят - собралась куда-то? Что же одна? Вот поправлюсь, гном говорит: всё к этому, двинемся всем отрядом. Надо и к своим путь держать. Вдруг и там резня? Нехорошо это всё. Не время сейчас до личных дрязг. Все вместе должны держаться перед общим врагом.
Рука князя упала на одеяло и он, устало, облокотился о подушку. Выздоровление хоть и шло, но темпы его оставляли желать лучшего.

Спускаясь по скрипучим ступеням, Ломовик заметил, что молодой гридень из дружины ведёт по направлению к крыльцу какую-то бабку.
- Ну и куда? Девка у него. Пущай поворкуют, - бросил Ломовик кмету, - накорми пока гостью, а уж после и к воеводе. Да и кто она такая, не врагами ли заслана?
Кмет пытался, как мог, дать Доброгневе лучшие рекомендации, на что гном дишь иахнул рукой, мол, сам не маленький и развернулся в сторону крыльца.

Сообщение отредактировал Torvik - 25-12-2006, 10:58

[Алеф >>>]

20 июля, Ктеж.

Хок возвышался за хрупким плечом Натаниэль как скала над замерзшим водопадом. Капитан сдерживался из последних сил и время от времени проверял, не слезла ли с онемевших от напряжения губ вежливая улыбка. Похоже, для Натаниэль все происходящее действительно важно. А значит Хок готов был терпеть и заунывную музыку, и галдящих как сороки гостей, и слащавых аристократишков, то и дело подкатывающихся к верховной жрице с предложением потанцевать. Впрочем, глядя в мрачные глаза Хока и оценивая ширину его плеч и вес кулаков, в которые сжимались сами собой лопатообразные ладони капитана, поклонники долго не задерживались возле Натаниэль.

- Позвольте... - вдохновенно начал было тощий как палка то ли баронет, то ли граф с прилизанными волосенками и даже протянул было Натаниэль маленькую потную ладошку.
- Кхм... - многозначительно выдал Хок.
- Ээээ.... - узкая физиономия сделалась бледно-голубой. - По-по-звольте...

Аристократ видимо прикинул соотношение кулака грозного телохранителя и своей головы, потому что слегка вспотел.
- По-по-звольте откланяться! - проблеял наконец тощий, сломался пополам в нижайшем поклоне и поспешно ретировался.

Хок с мрачным удовлетворением кивнул и снова нацепил на лицо положенную по этикету улыбку.

[MjavTheGray >>>]

Полуэльф мучительно отдёрнул руку от пустых ножен. И как, скажите, защищать Натаниэль в случае нападения - разве только использовать Хока в качестве щита. Бравый капитан, конечно, не переживёт атаки, но разве он сам не мечтает отдать жизнь?

Непросто убивать голыми руками. Особенно, когда все вокруг кольчуги под камзолами таскают....да и вообще убивать в столице неудобно. Сложно подгадать время, все время рискуешь встретить любопытного прохожего. Сложно отгадать, куда пойдут волны от одного-единственного броска ножа. А ещё... так напрягает, так гнёт к полу всё это обилие стали вокруг. Вон и Лариэль уже сбежал на балкон.

[Crystal >>>]

20 июля, Ктеж

Снова прием. И не где-нибудь, а в столице, из которой в свое время пришлось уехать по приказу короля в провинцию. По приказу короля, который не имеет никакого права на управление королевством, о подданых которого совершенно не заботится. О Шеан, как же запутались люди в своих сетях придворных интриг и праздности! Твоей милостью все это возможно изменить...

Фигура жрицы, окруженной аурой могущества и ледяного спокойствия, притягивала взгляды тех, кто собрался сегодня на королевском балу. Молодая волшебница была одета в традиционные цвета своей богини - белое приталенное платье со свободными, расширяющимися к низу рукавами. По их краю, а так же по краю свободно спадающей юбки, шла золотая вязь, гармонировавшая с золотым же шелковым поясом. Неглубокое декольте, воротник, окаймленный золотой вышивкой... На шее - медальон. За плечами - самоназначенные телохранители.
С первых же секунд, после объявления геральда, Натаниэль закружил поток придворных. Практически сразу она потеряла из вида свою подопечную, впрочем, особо о ней не тревожась. Уж о ком о ком, но о юнной Надежанне сегодня позаботятся.