Гибель Йиркмана (И пришла мессия), Мы оттаяли, с чем всех поздравляю

[Вереск >>>]

1 августа, Ульмар

Во дворе было просто столпотворение: славийцы и дворовая челядь седлали лошадей, нагружали телеги, ссорились. Мирились, прощались – в общем суетились как могли. Алена, с детства привыкшая к тишине и покою леса, сначала пыталась просто стоять молча в сторонке, но затем, когда её пару раз нечаянно толкнули, отошла поближе к воротам.

Здесь было заметно тише. Настолько тихо, что Алена даже смогла услышать какой-то стон неподалеку. Может, плохо кому? Разумеется, лекарка не могла не проверить не требуется ли кому помощь. Совершенно забыв о собственной безопасности и предупреждения Мстислава, девушка вышла со двора и, идя на звук, повернула за угол.

Она даже не поняла откуда на неё напали. Чья-то огромная потная лапища зажала её рот, а еще две пары рук подхватили и потащили прочь, к каким-то переулкам.

- Тише, тише, - расслышала она незнакомый мужской голос, - Воевода услышит – всем не сдобровать.

- Ты лучше рот ей покрепче зажимай, - прошипел кто-то в ответ, - Она ж ведьма, хоть слово брякнет – сгоришь.

- А на кой черт она нам далась?

- Спятил? Это ж его баба! Без неё ни Мстислав, ни его треклятые славийцы из города не уйдут. Пошли кого-нибудь, чтобы передал наши условия.

Тут Алена удачно вывернулась и укусила руку. Мужик чертыхнулся, но ладонь не убрал.

- Да угомонись ты, - рявкнул он, - Не тронем. Вот вернется жрица в город, так и отпустим. И езжайте куда угодно: в Славию, к Черту на рога… А покуда город без защиты не останется.

Алене эти уговоры показались не убедительными, и она постаралась укусить руку снова. В результате нарвалась на такую затрещину… что очнулась уже некоторое время спустя в каком-то подвале. Разумеется связанная и с кляпом во рту.

Сообщение отредактировал kathy - 9-02-2007, 9:00

[Torvik >>>]

1 августа, Ульмар
Когда Мстислав узнал, что всё уже готово, но нет только девушки, он подозвал к себе Торнача и, свесившись с седла, обратился к нему:
- Гном, где Алёна?
- А я знаю? – Ломовик упёр руки в боки и, нахмурив брови, ответил воеводе взглядом на взгляд, - Мало мне этих сборов да за лошадьми присмотра, так я ещё Ваших, Мстислав Военежич, барышень пасти должен? Я что тут, в няньки тут нанялся или в сотники? Вон, Доброгневу спросите, что ли. Я их тут вот как раз и видел, когда девка на крыльце рыдала о чём-то.
- О чём?
- Вам виднее, княже.
Поняв, что сам спрашивает что-то лишнее, Мстислав отпустил Торнача кивком головы и принялся искать глазами Доброгневу, которая единственная могла пролить хоть каплю света на внезапное исчезновение девушки. Найдя её фигуру, воевода слез с коня и, немного прихрамывая, подошёл к старушке:
- Где Алёна, любезнейшая? Она же с нами хотела ехать, досель тут была. Не уследила, старая? Где теперь девку искать? Вещи её где хотя бы?

[Crystal >>>]

Не сказать, что Натаниэль питала какие-то иллюзии относительно королевского приема. Нет напротив - она ожидала, что это будет торжество лицемерия. И все же долго еще после она не могла отделаться от гадливого ощущения. Ведь ей пришлось сыграть роль, которую написали за нее. Не было никакой возможности вот так сразу избавить страну от бездарного короля, допускавшего в своих владениях ужасы, подобные Ульмарским.
Именно поэтому, жрица пожелала еще раз выйти на улицы города, посмореть на тех, кем управляла рука праздного монарха. Только здесь она могла найти дополнительные силы, питавшие ее ярость и желание бороться до конца. Ради простых ни в чем неповинных людей, наперекор бумагомарателям, выдумщикам ложных законов.
Когда щеку словно обожгло онем, а по пальцам потекло что-то горячее, девушка непроизвольно вскрикнула. Она никак не ожидала, что те, ради кого она живет, могут вот так ни за что поднять на нее руку. И все же...
- Он же только ребенок! Ты... Ты чудовище! - не обращая внимания на кровь, капавшую со щеки на белое платье, Натаниэль чуть ли не с кулаками бросилась на полуэльфа, убившего мальчишку. Присела на корточки возле мальчишки, но только для того, чтобы убедиться, что убитому уже ничем не поможешь. Кинжал Эйренора убил мгновенно.
Медленно опустившись на колени, прямо в городскую пыль, девушка подняла глаза на полукровку, стоявшего рядом.
- Я не понимаю - кто ты. Я не понимаю - почему ты остаешься рядом со мной, а я до сих пор не выдала тебя страже. Но кто бы ты ни был и почему бы ты не оставался подле меня - не смей. Не смей, слышишь? Убивать неповинных. - глаза Натаниэль затуманились, пока она торопливо проговаривала эти слова. Боясь признаваться себе в том, что испытывает к полуэльфу нечто вроде симпатии, если не сказать больше, она сейчас чувствовала себя ужасно. Мало того, что он был наполовину нечеловек - более чем достаточное основание для презрения и безразличия, так он еще был жестокой тварью, способной убить ребенка. Другое дело - Вольдемар. отважный, доблестный человек, заслуживший всеобщее уважение. О, великая Шеан, почему жить так сложно?

[Aertan >>>]

Ведунья в очередной раз перебирала в памяти все проделанные перед отъездом приготовления, когда к ней, прихрамывая, подошел воевода:
- Где Алёна, любезнейшая? Она же с нами хотела ехать, досель тут была. Не уследила, старая? Где теперь девку искать? Вещи её где хотя бы?
Доброгнева растерянно оглянулась, ища Алёну, а затем обернулась к нависшему над нею мужчине. Сказать хотелось многое, но не распинать же здорового мужика при его дружине: - А пойдем-ка у ворот посмотрим, Мстислав Военежич.
Отойдя на достаточное расстояние от чужих ушей, старуха, не чинясь (а пусть хоть голову снесет, свое уже отжила) напустилась на воеводу, как мать на непутевого сына, разве что за ухо не ухватила: - Прости уж за правду горькую, княже, но совсем тебе орки ум дубинами отшибли. Или ты считаешь, что во дворе, полном справных молодцев-дружинников, за охрану девки с старой бабки спрашивать надобно? Она, чай, из детской рубашонки давно вылезла, за ручку ее водить не треба. Если уволок кто, то старушка для нее самая лучшая обережь, вот прямо сейчас меч из-под поневы вытащу. А ежели сама сбежала, то только оттого, что один князь ей жилы тянет! – Доброгнева укоризненно посмотрела в глаза Мстиславу: - Или не ты девку упрямо подле себя держишь, не отпускаешь, а сам и слова ласкового вымолвить не хочешь. Или ослеп совсем, не видишь что люб Алёнушке? Девку молодую незамужнюю заставляешь среди молодых мужиков без видимой причины седьмицами ходить, а что о ней срамное подумают и как ей людям в глаза смотреть – это тебя не волнует! Бабка старая ей бусы дарит, дожились… Эх!.. – Махнув рукой, Доброгнева лишь покачала головой: - Пока поперек лавки лежал, мало пороли, а как вдоль не умещаешься – так и поздно учить-то. Рожоного ума нет, не дашь и ученого.

[MjavTheGray >>>]

На долю секунды на бледных губах Эйренора появилась слабая улыбка - больше похожая на гримасу боли.

Никто не смеет тронуть тебя... - так хотелось сказать.
Никому тебя не отдам... - так хотелось закричать.
Убью любого, кто посмеет!... - рвалось из груди.

Но вслух полуэльф лишь твёрдо ответил, недобро сузив глаза:

- Желающий пролить чужую кровь ради потехи пусть не обижается, что будет однажды пролита его кровь!

[Маришка >>>]

Наддежана вертелась среди придворных, выведывая все о короле, но задавала вопросы большей частью косвенные или с двойным смыслом. Ей не очень-то хотелось, чтобы Брэдгер, которые тоже был тут, догадался для чего ей все это. Наддежане нужно было знать настроение двора, ведь именно двор управляет быдлом... этим сбродом. А принцесса тоже почти стала никем благодаря вынужденной ссылке. А теперь ее еще и пытаются скинуть совсем со счетов. Но теперь силы можно резко поменять. Натаниэль ей не мешала на приеме, разве что присмотр Сечена заставлял быть осторожной. Больше внимания Наддежана уделяла молодым офицерам, так как поддержка армии, хоть и основанная на страсти... значила многое. Старые леди хороши только в получении сведений. Наддежана крутилась более в мужском обществе, так как в мире мужчины значат больше женщин. Даже если придется устроить переворот с кровопролитием, то она не стеснялась мыслить подобным образом.

После приема, Натаниэль и ее телохранители «сморщили носы» при виде кареты. И сделав вид, что выше всех, направились пешком на прогулку. Принцесса раздобыла трофейный веер и потому прикрыла усмешку, не желая сдерживать более эмоций. Ей понравилось при дворе, и она хотела теперь им руководить.
- Ты, надеюсь, не пойдешь с ними? – сложила Наддежана белый перьевой веер, и приятно улыбнулась эльфу.

[Вереск >>>]

1 августа, Ульмар

Идрису очень не хотелось идти к воеводе. Он даже подумывал, провести с полчасика в пабе, а потом сказать ребятам, что никого не смог найти. Но Руадан – стреляный воробей. Он, несомненно, узнает, где был Идрис, и, не задавая лишних вопросов, отшибет башню. В общем, неизвестно чей гнев хуже, Мстислава или старейшины города.

Сомнения Идриса развеялись, когда он увидел воеводу. Последний стоял, понурив голову, и почтительно молчал, пока его, словно недоросля, отчитывала какая-то женщина. Великий и могучий Мстислав казался каким-то потерянным и не таким уж страшным. Поэтому Идрис, дождавшись пока старая ведьма сделает перерыв в своей проповеди, смело подошел к нему.

- Приветствую, воевода, - сказал он как можно более хамоватым тоном, - Девка твоя у нас… и не боись… ниче с ней не сделается. Если, ты конечно, со своими ребятками, дурковать не будешь. Оставайся в городе, охраняй его, покуда жрица со свитой не вернется и мы принесем бабу на блюдечке с голубой каёмочкой.

Идрис подумал чего бы еще добавить, но тут заметил, что у воеводы начали наливаться кровью глаза. «Ну, вылитый волк, - успел подумать наёмник, - была б шерсть, встала б дыбом на загривке». Придя к мысли, что сейчас будут бить, Идрис затараторил так быстро, как только мог.

- Эй, эй, ты чо? Да если я не вернусь, девку по кусочкам в Ульмар отправят. – затем, снова осмелев, наемник выпрямился во весь рост и даже залихватским жестом поправил волосы, - Да! И не вздумай за мной следить! Увидят слежку и…. – Идрис подмигнул, - сам понимаешь…. Девка молодая… не целованная.

А затем, осознав, что только что сказал, парень решил больше не испытывать судьбу и рванулся прочь так быстро, как только мог.

[MjavTheGray >>>]

Несколько минут шли молча. Натаниэль кусала губы, на щеках её горел румянец гнева и ... чего-то ещё. Хок накручивал на палец усы - тоже переживал. Впрочем, поглядывать по сторонам не забывал. А полуэльф? А что полуэльф? Ну убил одного мелкого хьюмана, который наверняка вырос бы дрянью, убивающей слабых ради развлечения. И что? На гневные взгляды жрицы Эйренор отвечал пожиманием плеч. Убил. И снова убил бы. Потому что не человек был. А так... дрянь, тяфкающая в спину.

[Torvik >>>]

1 августа, Ульмар
- Молчи, старая, - чуть ли не оттолкнул Доброгневу Мстислав, услышав подобные новости, - О бусах она заботится... Тьфу. Вот, бабье отродие! В голову твою вставить бы, да и Алёне тож, хотя речь о ней пока не идёт, что не место в таком вот городе о делах любовных задумываться, - Мстислав развёл руками, - Видишь, до чего эти ваши задумывания привели? Теперь стращать нас будут, увидевши слабость людскую за нами. Ой, не просто всё это. Ладно, сами подсказали, где лису искать. Торнач! Бери десяток и - к пороховой башне. Быстро. И чтобы без жертв. Остальные - на коней и к воротам. После ультиматумов нас ничего с ними не связывает. А я иду к местным остаткам воинства. Эти барсуки отдадут нам не только Алёну, но ещё и ефимков, что должны нам за охрану их городишки. Одинец, Бориско, за мной. Ставр, выводишь всех. И чтобы вот эту женщину, смотри мне, тоже не потеряй.
Черноволосый Бориско и Кучерявый Одинец двинулись ближе к князю. Торнач проворчал что-то, по своему обыкновению, себе под нос, но тут же принялся отбирать тех гридней, что пойдут с ним по воле князя.

[Вереск >>>]

В погребе, куда поместили Алену, пахло сыростью и грибами, сверху, сквозь узенькое окошко доносился шелест листьев и пение птиц. Поэтому девушка пришла к выводу, что хижина находится в лесу.

Неподалеку она обнаружила свою котомку, так удачно захваченную похитителями.

«Что же, ну что же может разрезать путы?!»,- думала она, неловко пропихивая связанными ногами и руками котомку себе за спину. И тут сквозь грубую ткань котомки проступил жесткий диск застежки от плаща. Дешевый. Очень грубой работы, а оттого с острыми зазубрившимися краями. Алена сама не раз об него резалась…

Однако острая на первый взгляд пряжка резала (скорее даже рвала) жесткие волокна веревки очень медленно. Это заняло у Алены несколько часов.

К вечеру, когда полумрак погреба прорезали золотистые лучи садящегося солнца и в них заплясали светящиеся пылинки, девушка уже почти освободилась. Внезапно в помещении стало темно.

[Aertan >>>]

1 августа, вечер. Ульмар.

Услышав, что Алёна жива и здорова, Доброгнева облегченно вздохнула. А князь… Он много чего сгоряча наговорить, да наделать может – такой уж норов. И жалеет потом, а исправить не всегда может. Оттого, может, и Любгородский стол потерял. Зато как глаза-то загорелись, как услышал, что девка в беде. Любит ведь, этого не скроешь. И опять горячку порет, эх…
- Погоди, Мстислав Военежич. Ты, конечно, воин опытный, да вот только тут не честная битва меч в меч предстоит. С подлецами о чести думать сложно, они и девке кровь пустить не побрезгуют, Алёной от мечей прикроются. Давай-ка лучше я пичугу за посланником пошлю, она и разведает где у них полоненная схоронена. А там я Торначу дорожку укажу, может и с охраной тихонько управимся.
Князь сжал кулаки так, что побелели костяшки, и лишь сумрачно кивнул. Ведунья его понимала, тяжело мужчине чувствовать себя бессильным оборонить близкого человека.
Воробушек с соседней крыши проворно слетел на палец ведуньи и тут же ринулся вдогонку уходящему стражнику. Торнач, послушный приказу князя, с небольшим отрядом кметей последовал за Доброгневой. Отпускать птицу больше, чем на версту означало разорвать тонкую ниточку связи, попадаться же на глаза нервничающему стражу – убить Алёну. Но боги смилостивились и отряд шел уверенно до самых ворот Ульмара. Вот только оружные мужчины во главе с гномом и старой бабкой не могли не вызвать подозрения, а посему идти через ворота было нельзя – только стражу полошить. А кто ведает, может они знают о сговоре и похищении?
Ответ пришел в виде босоногого мальчонки подозрительного вида, шнырявшего неподалеку. Несколько монеток и короткая просьба вызвали на лице пацаненка довольную улыбку – еще бы, не каждый день можно неплохо заработать, да еще и досадить наглым стражникам, то и дело поколачивавших малолетнего вора. Выскочив из ближайшей подворотни, он побежал к зевающим стражникам с криком: «Там на жрицу напали! Скорее!». Доверять шпаненку у стражи особых оснований не было, но коли не соврал, то Хок по приезду снимет с них головы за то, что стояли сложа руки в то время, как убивали священнослужительницу. Решив, что пару минут ворота как-нибудь простоят и без них, два стражника бросились за пацаном, а ехидно ухмыляющийся Торнач махнул рукой и отряд покинул город. За мальчонку никто не волновался – он знал город как свои пять пальцев и уж точно быстро оторвался от медлительных обленившихся мужчин.
Прощальные лучи солнца обагрили облака кровью умирающего дня, на мир ласково опустились сумерки, в которых растворились и стражник с воробушком, и его преследователи. Доброгнева уверенно вела отряд в сторону леса.

[Вереск >>>]

1 августа Ульмар

Огромные ноги в широченных грязных сапогах перегородили маленькое окошко Алениной темницы.

- Похоже воевода не собирается играть по правилам, - донесся до неё густой бас.

- Да он... он чуть не убил меня! - вторил ему второй, менее внушительный мужской голос. - Да может... и не нужна ему девка то? Кто сказал, что нужна?

Алена подползла к окну настолько близко, что снизу ей стали видны и лица говоривших. Приземистого сухощавого блондина, которому принадлежал второй голос, она не знала. А вот обладателем запыленных сапог оказался ни кто иной, как сам старейшина города Руадан. Этот великан в своё время считался лучшим воином. Но старейшиной он стал благодаря своему уму и изворотливости. В городе его уважали и боялись практически все, в том числе и Алена.

- Знаешь что, Идрис, - выдал Руадан, почесав свою заплетенную в две косы бороду, - навести ка девочку... скучает небось.... И... принеси- ка мне её пальчик. Отошлем воеводе, дабы не ерепенился!

Сказав это, Руадан зашагал прочь, раздавая какие-то приказы. Алена же в панике старла рвать веревку с удесетяренной энергией. Пряжка выскальзывала из трясущихся рук, рвала кожу, но к тому моменту, когда ухмыляющийся Идрис ввалился в подвал, веревка все еще связывала руки девушки.

- Ей... киска, - прохрипел мужик, присаживаясь на корточки перед травницей, - не хочет твой Мстислав тебя спасать... Поэтому придется его немножечко припугнуть.... Но ты не плачь, воевода не утешит, так найдется кому приласкать.

Рука Идриса недвусмысленно легла на лодыжку девушки и начала продвигать вверх под юбку. От этого Алена дернулась так, что веревка на запястьях наконец то лопнула, оставив после себя глубокую, забитую порванными волокнами, рану. Но это волновало траницу меньше всего. Она рванула кляп изо рта и выпалила первое же пришедшее на ум заклинание - лед!

Раньше она пользовалась им только, чтобы заморозить неудачно расположившуюся на дороге лужу, или чтобы остудить и сохранить пищу, но только не так... В первую очередь покрылись мелкими кристалликами льда глаза Идриса, затем и лицо его закаменело и, не теряя жизнерадосного розоватого цвета, подернулось легким инеем. Мужчина даже ничего не успел сказать... так и упал на земляной пол.

А Алена подхватила котомку и все сильнее раздирая раны на руках, пачкая и портя платье выбралась через окошко навех. Своих похитителей она не видела, но чувствовала, что вокруг их не менее 30 человек. Из последних сил она наложила на себя заклятие отвода глаз и побежала в лес.

Она бежала покуда не стемнело, тратя на отвод все свои магические, а затем и телесные силы. Через несколько часов, упав в мокрую от росы траву она заснула до следующего утра.

Сообщение отредактировал kathy - 27-02-2007, 22:21

[Torvik >>>]

ночь с 1 на 2 августа. Ульмар
Когда отряд, ведомый Доброгневой, её воробушком и доблестным гномом подошёл к избущке в лесу, уже смерккалось. Птица чирикнула и упорхнула куда-то под стреху.
- Значит тут, - проворчал гном и принялся сквозь густой орешник и сгущающиеся сумерки всматриваться в происходящее возле домика. Ему, с гномьим умением видеть и не в такой мгле, это удавалось лучше других. Сперва около домишки было спокойно. Переодически мелькал Руадан, старейшина города, посулающий то одного, то другого своего человека по каким-то незначительным поручениям. Место было дикое, необжитое. Казалось, что люди пришли сюда не так уж и давно и ещё сами толком не знают, как в этой глуши лучше обустроиться. Никаких намёков на то, что тут ведётся хоть какое-то хозяйство не было и в помине. Видимо, избушка служила тайной заимкой старейшины, используемая им по мере необходимости время от времени для своих неафишируемых делишек.
Внезапно из-за угла выскочил взволнованный ратник при полной выкладке и заорал так, что даже из леска славийские воины явственно услушали ккаждое из двух произнесённых тем слов.
- Девка сбёгла!
Торнач хмыкнул и знаком велел воинам быть готовыми. И правда.
Старейшина принялся махать руками рассылая своих людей в разные стороны. Несколько человек побежало прямо на группу, засевшую в кустах. Гном дал отмашку и стрелы славийцев сразили на бегу троих из шести бегущих. Ещё один повалился, раненый в ногу.
- Да что ты делаешь? Они ж Алёну погубят! - коршуном налетела на Ломовика Доброгнева.
- Прочисти уши, женщина. Сказали же - сбёгла. Значит - сбёгла. И отойди. Кабы не зашибли, - и гном, выйдя из-за укрытия, крутанул секиру над головой.
Атаку славийцев тут точно никто не ожидал. Воинов Руадана били мелкими группками, били по одному, били в избушке и возле неё. Жалости не было. После пленения девушки, которая стала ратникам почти сестрой, решимость славийцев и их благородная ярость нашли достойный выход. Руадан умер последним. Умер как воин, с мечом в руке. Он не молил о пощаде, не ползал на коленях. Он ухмыльнулся навстречу воинам и обнажив меч произнёс лишь одно слово:
- Поединок.
- Велика честь для дерьма, - хмыкнул гном, - Тоже мне, поиграться, тварь в благородство решил, - Годинец, стрелой его.
Круглолицый лучник кивнул и выпущенная стрела вошла в горло старейшины. Бывшего старейшины.
- Всё. Теперь ищем. Следы должны быть, - и Торнач сам принялся разглядывать избушку и все подсобные помещения.
- Торнач, тут чтой-то странное, - Дранко Шустрый внезапно влетел в помещение и потянул гнома за рукав. За ними последовали и остальные. Странное, значит : нужно быть настороже. Но то, что увидели славийцы, повергло в трепет даже их очерствевшие в битвах сердца. На полу поклети, куда и привёл их Дранко, лежал человек. И человек таял. Таял, словно только что, часа два назад, был мзвлечён из ледяного торосса. Даже в условиях дикого севера, гогда Моряна шалит, такое увидеть жутко. А уж на исходе лета - и подавно.
- Что встали? Жмуриков не видели? Вон на раме клок юбки и кровь. Нам туда. - Резким окриком прервал гном установившуюся тишину.
- Дык, юшки окрест много... - донёсся с заднего ряда чей-то голос.
- Много, но не тут. Мы их били где? С фасада. А сбежала она вт из этого окошка. Давай-давай, факелы зажигай, темно уже.
Пространство вокруг заимки наполнилось огнями. След от крови был мал, но заметен. Где по каплям крови, где по помятой траве, славийцы искали девушку.

Сообщение отредактировал Torvik - 28-02-2007, 8:55

[Вереск >>>]

2 августа Ульмар

Новый день пришел вместе с мелким холодным дождем. Однако даже под острыми злыми каплями Алена еще долго не хотела просыпаться. Ей снилась милая и родная Доброгнева, которая гладила её по голове и приговаривала "Поплачь, дитятко, слезы-вода, смоет печаль и с лица и с сердца...." И уже придя в себя, девушка так и не поняла, от чего было мокрым её лицо - от соленых слез облегчения или от дождя.

А вскоре девушку охватил ужас. Она бежала по лесу всю ночь, не разбирая дороги, а теперь не могла понять гле именно находится. Лес, всегда родной и знакомый, теперь показался ей холодным и злым. Здесь нет ни знакомого батюшки-лешего, ни добрых берегинь, которые всегда выведут к реке. Здесь за каждым деревом прятался чуждый дух, а звериные тропы вели в непроходимые топи. По крайней мере девушке показалось именно так...

Но все же нужно было куда то идти. Алена порылась в сумке и достала оттуда уже изрядно промокший плащ. Вместе с ним на траву вывалились янтарные бусы, подаренные Доброгневой.

- Ох, беда, беда... - пробормотала травница, с великой осторожностью поднимая скользкие от дождя бусы плохо гнущимися пальцами, - кто бы мог подумать, что в глуши вы мне пригодитесь...

Девушка на мгновенье закрыла глаза, сжимая в ладони дорогой подарок. Ей даже показалось, что от круглых желтых бусин исходит еле уловимое тепло, но...

она не задумываясь разорвала нитку и швырнула одну из бусин себе под ноги.

- Надо же чем то отмечать дорогу....

Спустя три часа последний янтарный шарик упал уже на утоптанную тропинку, идущую вдоль кромки леса. Еще через несколько минут Алена с радостью поняла где она находится. Ноги сами несли её: мимо раскидистого дуба, трех сросшихся стволами сосенок, малинника, который облюбовала детвора.... прямиком в деревню, которая стала такой родной за последние годы.

Сейчас вот сейчас покажутся дома, соединенные песчанными дорожками, старый колодец и священное дерево, раскинувшее свои ветви на холме. Но... из-за пелены дождя выступила совсем другая картина.

Полуобгоревшие скелеты домов словно выплевывали из себя остатки домашней утвари и своих погибших обитателей. Вещи, которые армия орков не захватила с собой, валялись в беспорядке в равной степени покрытые грязью, золой и кровью. А воздух в деревне, пропитанный кислым запахом потушенного пожара и приторным привкусом разлагающейся плоти можно было ножом резать.

Алена склонилась над телом женщины, лежащей лицом в желтоватой луже посреди всего этого кошмара. Тело было уже твердым и одновременно рыхлым. Почему-то девушке было важно понять кто лежит перед ней, веселая Раварта, или хотя бы ненавистная ей кумушка Айлин... Алена потянула тело за плечо на себя и от неожиданности упала на спину, закричала и, закрывая глаза руками, попыталась отпозти назад. Оказалось, что лица у женщины попросту не было . Судя по характерным отпечаткам клыков, орки не гнушались и человечиной.

- Эй, ты кто? - вдруг раздался за её спиной хриплый голос.

[MjavTheGray >>>]

Спала Натаниэль просто ужасно. Никогда не бывало с ней такого - чтобы вскакивать среди ночи с криком, и утирать ледяной пот с лица. Стоило закрыть глаза - и опять, как наяву, видела она мальчишку, падающего на мостовую с кинжалом полуэльфа в груди. Переворачивалась на другой бок - и видела, как все те же мальчишки, которых она так защищала перед полуэльфом - насмерть забивают камнями нищего. Закапывалась лицом в подушку - и вновь перед ней оказывалось равнодушное лицо короля. Ложилась на спину - и мрачный полуэльф вытирал кинжал об одежду убитого мальчишки...

Очередное пробуждение оказалось ещё ужаснее - кровью запахло прямо в спальне. Натаниэль спустила на ледяной пол босые ноги, отдёрнула штору - и только чудом сдержала крик ужаса. Эйренор был здесь -в спальне. Лицо его было ... ужасно, а в руке полуэльф сжимал окровавленный кинжал.

- Нам нужно уезжать отсюда, госпожа - услышала потрясённая жрица. На пол перед ней сползал кто-то, затянутый во всё чёрное. Это именно ему перерезал горло её сумасшедший защитник. - Король не оставит нас в покое.

[Вереск >>>]

Голос принадлежал одному из десяти мужчин, внезапно появившихся из-за разрушенного дома. Выглядела эта компания более чем диковато: в грязном, промокшем рванье, с всклокоченными волосами и бородами, вооруженные кто граблями, кто вилами. Алена даже не нашлась что ответить, как вдруг из-за спин новых знакомых выскочил какой-то парень. Травница с трудом узнала в исхудавшем и мокром оборванце своего хорошего знакомого Аэнгуса.

- Эй, тише, тише, - замахал руками парень и бросился к девушке, - Это наша. Местная. Это ж… Аленка моя.

Девушка бросила на Аэнгуса непонимающий взгляд. Словно из сна к ней стали приходить картины из вроде бы недавнего прошлого, а на деле из совсем другой жизни. Аэнгус- один из многочисленных внуков благородного Морка – в свое время он собирался свататься к Алене. А Алена даже собиралась согласиться. В свое время.

В следующее же мгновенье Аэнгус прижал девушку к себе. Травница ткнулась носом в скользкую от дождя, костлявую грудь парня, но сил , чтобы вырваться из этого дурно пахнущего плена в себе не нашла.

- Сбегла чтоль? – расслышала она. – А я думал всех перебили….

- Это Брандэгор, - пояснил Аэнгус, наконец выпустив девушку из объятий, но настойчиво подталкивая в спину, задавая направление. – Он у нас главный. После нападения орков многие деревни погибли. А оставшиеся собрались здесь. Здесь местность хорошая, чтобы прятаться.

Они стали удаляться от деревни по направлению к лесу. Собственно согласия Алены никто не спрашивал, да и не в том она была состоянии, чтобы что-то сейчас решать. Аэнгус меж тем продолжал свой рассказ.

- Орков же не всех перебили, они все еще ходят мелкими шайками. В осеновном в поисках еды. Плюс мародеры всякие, разбойники… Мы даже трупы не можем похоронить, чтобы никто не догадался, что остались выжившие.

Жалкая процессия меж тем подошла к пещере. Алену, не церемонясь втолкнули внутрь, а смрад, стоящий внутри чуть не вытолкнул её обратно. Здесь находилось около 50 человек из всех окрестных сел. Они спали в этой пещере, ели, тут же испражнялись. Женщины лежали рядом с мужчинами, здоровые рядом с ранеными… Травница даже заподозрила, что один из обитателей этого убежища уже скончался, причем довольно давно, но никто из местных этого так и не заметил.

- Это… это… - она попыталась дать какое-то название всему этому ужасу, но шок, усталость и страшные раны наконец дали о себе знать. Девушка упала в глубокий обморок.

Сообщение отредактировал kathy - 6-03-2007, 22:47

[Torvik >>>]

с Aertan
2 августа Ульмар
Ночь выдалась темная, безлунная, даже звезды и те были прикрыты рваными мешковинами облаков. Искать едва заметные следы по такой темени не могли и матерые следопыты, так что отряд, скрепя сердце, устроился на ночлег. Куцые облачка не обещали дождя, а потому сыскать пропажу с рассветом получалось быстрей и надежней, чем освещая неверным светом факелов необъятный лес. Кмети, привычные ко всему, улеглись спать прямо в траве, сберегая силы для утренних трудов. Жизнь приучила кметей оставлять тревоги и волнения, положив все силы на достижение заветной цели. А коли уж выдалось время отдохнуть, хоть посреди сечи лютой, хоть средь конца мира – увалятся спать, будто в родной колыбели. И то верно, усталая дрожащая рука и воспаленные очи – не лучшая подмога в тяжелое время. Доброгнева же похвастаться подобной выдержкой не могла. Доведись ей резать живое нутро умирающего человека, упрямо отгоняя скалящуюся в ожидании добычи Морену, не дрогнула бы рука, не закралось бы в голову сомнение, ибо на все воля мудрых богов, несущих исцеление через старые, но еще ловкие руки. Но сидя в ночном лесу, ставшим вдруг чужим и неуютным, материнское сердце сжималось от мыслей о Алёне, гоня сон и покой. Торнач сам взялся за охрану лагеря первую половину ночи и теперь зорко вглядывался в темноту, вслушивался в звуки ночного леса. Рассудив, что уснуть все равно не удастся, да и за беседой время пролетит быстрее, Доброгнева подсела к хмурому гному и тихо спросила: - Не прогонишь?
- Сиди. Не спится? - гном осматривал окрестности и даже не взглянул на подошедшую знахарку.
- Не спится – согласила старуха. Присев рядом с Торначом, Доброгнева тихо вздохнула: - Все думаю, как там Алёна-то… Сил нет ждать, сердце болит.
- Вот и я о том. Куда попёрлась? Заныкалась бы где рядом - всё б уже с нами была бы. А теперь ищи девку в лесу. Ладно - не грибок, под лопухом не скроется.
Бояться было особенно нечего, ночной лес хоть и шумел вокруг о чём-то своём, но это был мирный шум. Даже случайные орки не напали бы сейчас на спящих дружинников, не говоря уже о зверье лесном, что шугалось сейчас любого стороннего звука и запаха.
- Так откуда ж ей знать, что по ее следам мы пойдем, а не тати? Вот и утекла как могла далеко. Это вам, мужикам, легко рассуждать «спряталась бы, пережидала», а ты подумай как девке молодой страшно. У нее ж нет никого, сирота она. А человек без рода – как краюха отрезанная, как деревце без коешков. Некому защитить, некому отомстить, некому утешить. Сиротку обидеть каждый может, знает ведь, что нет за ней широких спин братьев, отцов, дедов, никто не пойдет правды доискиваться, что случилось. Захотели – умыкнули, продали куда-нибудь за море – некому выручать. Вот и остается – бежать без оглядки… - старушка совсем закручинилась.
- Найдём, - Ломовик сдвинул брови, - Будет ей ещё и семья и детки малые. Зря что ли мы тут с тобой кукуем? Посуди сама, стал бы воевода за кем попало гридней слать? Вон у Мирко рука на перевязи после стычки, а тож идёт Алёнку твою искать. Да за неё все наши горой. Любой бы готов был хоть нынче сватов заслать, если бы... Эх, куда вы, бабы, вечно спешите? А?
- Спешим, спешим. Алёнке уже девятнадцатое лето идет, а ты «спешим». Ежели Мстислав так и будет тянуть, то и помрет одинцем, как и жил. Я в ее возрасте уже второе дитя носила, а девка через годик уже перестаркой будет без роду и племени. И угораздило же девочку в князя опального влюбиться, совсем всякую совесть растерявшего. Он бы ей хоть улыбнулся тишком, раз от людей лихих молчанием уберегает, она б хоть знала чего ждет. Эх… - старушка в сердцах махнула рукой. – Вот дождется Мстислав, возьму девку в род по приезду в Славию, да выдам за самого пригожего из его кметей. Пусть потом локти кусает. Может поймет, где ждать и таиться надо, а где теплое слово, пусть и на ушко, сказать.
- Ну так на то в Славию и едем. Не в чужих же краях княже ваш сватов засылать будет. А? Ты вот, вроде умная баба, а туда же - "что не глянет, да не глянет?". А до того ли ему было? Сколько пластом валялся. Ладно, на ноги встал. А как встал, так и начал говорить, едем, мол. Вон, и меня даж сподвиг. Хотя я в ваших краях ничего не потерял. Прирос, просто, душой. Э...
Гном махнул рукой и задумался о чём-то своём, вспоминая свою лавку в Ульмаре, жизнь на рудниках, родню, от которой отделился не один десяток лет назад и нечто такое, что даже в дружеской беседе оставалось за бровкой повествования. Доброгнева тоже молчала, кутаясь в шерстяной платок. Торнач травнице нравился: кряжистый, не торопливый, обстоятельный, надежный – таким и должен быть мужчина, чтобы парой спокойных слов мог прогнать волнения и страхи, вернуть в сердце покой и уверенность. Сразу вспомнился Миролюб, рядом с которым любая беда казалась пустяковой и пустой. Чем-то они были похожи – славийский охотник и этот гном…
Сама того не заметив, ведунья уснула, привалившись боком к гному. Травница заснула, а Торнач всё сидел и, не шевелясь, смотрел на притихший лес. В полночь его сменили и он ушёл, перенеся перед тем пожилую женщину поближе к костру. С рассветом отряд двинулся в путь. Роса ещё не выпала, а славийцы уже вновь искали девушку. След был чёткий. Кровь девушка так и не смогла остановить и она ещё виднелась на траве, сырой от росы и начинающегося мелкого дождичка.Ещё не подошло время обеда, когда пещера, где скрывались окрестные жители, открылась взорам славийцев.

Сообщение отредактировал Torvik - 9-03-2007, 10:52

[Алеф >>>]

Хок не спал. Ворочался на непривычно роскошной постели, несмотря на открытое окно, маялся от духоты. Слушал ночные шорохи. Комната капитана примыкала к спальне жрицы. И слышимость в ней была отличная. Хок по звукам мог понять, когда Натаниэль вставала или делала несколько шагов.

А теперь до Вольдемара доносился шорох одеяла, сердитые шлепки по подушкам и сдавленные вздохи. Натаниэль, видимо, тоже не могла заснуть. Хок гнал от себя непотребные мысли, но разум сам по себе рисовал бросающие в жар картинки. Вот Натаниэль сбрасывает с себя одеяло, сердито поворачивается на бок, тонкая ткань ночной сорочки обтягивает стройное бедро... Капитан беззвучно застонал и вцепился зубами в угол подушки.

И тут новый звук вплелся в шуршащую ткань ночи. Осторожные, крадущиеся шаги в коридоре. Шаги, приближающиеся к спальне Натаниэль. Беззвучным барсовым прыжком Хок оказался у двери комнаты. Тихо приоткрыл дверь, густо смазанные петли не скрипнули. Перед дверью жрицы маячил темный силуэт, похожий на нечисть в дрожащем свете факелов и свечей. В руке неизвестного матово поблескивал длинный узкий кинжал.

Хок и не вспомнил о своем оружии. Просто в два прыжка оказался возле злодея. Тяжелый кулак капитана свалил убийцу с одного удара.

- Леди Натаниэль! - Хок запоздало вспомнил, что не постучался, уже ворвавшись в спальню жрицы. Перепуганная Натаниэль с в одной рубашке забилась в угол огромной кровати. Эйренор с окровавленным кинжалом в руке задумчиво разглядывал бездыханное тело у своих ног и даже не обернулся на капитана.

Глаза Натаниэль были до краев полны черным ужасом. Лямка тонкой ночной сорочки дрожала на плече девушки и грозила вот-вот сползти. Хок понял, что покраснел.
- Вам холодно, леди Натаниэль! - бравый капитан старательно глядел в сторону, пока неловко нащупывал одеяло и осторожно укрывал жрицу.
- Нужно уезжать, - равнодушно бросил Эйренор.
- Да... - Хок с трудом перевел дух и теперь уже спокойнее посмотрел на жрицу, чьи прелести были надежно скрыты одеялом. - Надо уезжать, леди Натаниэль.

[Aertan >>>]

2 августа. Пещера в окресностях Ульмара.

Вид неприбранных гниющих тел, валяющихся под жарким августовским солнцем, и тяжелая трупная вонь повергли Доброгневу в ужас. Мужчины, женщины, дети валялись непогребенными, подумать страх какая зараза уже блуждает по вымершей деревне, а при мысли о том, что молодая девка бродит тут с открытой кровоточащей раной, у старой лекарки начинало болеть сердце. Бестолково торопя и без того спешащих следопытов, старушка то и дело останавливалась, успокаивая то и подступающий к горлу комок. Видавшее всякое гридни лишь прикрывали тряпицами лицо, стараясь не вдохнуть отвратительный смрад, да зорко поглядывали по сторонам, ища следы девушки. Разговаривать не хотелось никому, так что путь к лесу прошел в напряженном молчании.
Завидев пещеру, Доброгнева бросилась вперед, желая убедиться, что с Алёной все в порядке, но Торнач ловко перехватил старуху, шикнув: - Куда лезешь вперед мужиков, старая? А может там есть кто, кроме девки-то? – и кивнул воинам, мол, проверьте. Мужчины тихо, как коты, прокрались ко входу в пещеру и нырнули внутрь, практически тут же вернувшись и призывно махнув рукой отряду. Тут уж ведунья припустила не хуже ребятёнка, увидавшего медовый пряник, и едва ли не первой вбежала в убежище. От вони застарелой грязи, болезни и немытых тел потемнело в глазах, благо один из мужчин вовремя подхватил старушку под локоть. С пол сотни человек заживо гнили, по другому и не назвать, в небольшой пещере. А самое страшное, что посреди всей этой мерзости, прямо на полу, неподвижно лежала Алёна, над которой склонился какой-то грязный мужик. До боли сжав руку гридня, ведунья со слезами на глазах прошептала: - Заберите ее отсюда… Сейчас же! На воздух, в лес, куда угодно! И всех, кто может ходить, выгнать наружу. Живых вынести…
Больше всего старушка жалела о том, что с ней нет ни трав, ни порошков, ни даже кипятка и чистого тряпья.

Сообщение отредактировал Aertan - 13-03-2007, 14:15

[Torvik >>>]

2 августа. Пещера в окресностях Ульмара.
- Давай парни, делай то, что она говорит, - Торнач был категоричен. Он повидал на своём веку немало. И на рудниках королевских и в горах, и в то время, когда ещё владел оружейной лавочкой. Но такой антисанитарии не было нигде. Казалось, что набеги орков так деморализовали местных жителей, что первая половина из них потеряла интерес к жизни, а вторая пребывала в таком состоянии, что им было уже не да санитарии. При этом вторая половина пополнялась за счёт первой.
- Эх, мази нет и взять неоткуда, - проворчал гном себе под нос и, подняв Алёну, осторожно понёс ту на выход, обходя тела обитателей пещеры. Ратников был всего десяток, но и этого хватало, если дело творить с умом и смекалкой. Разбиение походного лагеря с брустверами из деревьев и земляными завалами занимает у сплочённого дисциплинированного отряда час-полтора. Здесь и этого-то не требовалось. Требовались тенты, требовался уход, требовалась организация отхожих мест и мест для приёма пищи. Этим и занялись славийцы при помощи тех пареньков из местных, кто стоял на ногах покрепче прочих. Торнач самолично руководил разбиением лагеря, посчитав, что ничего не случится, если Мстислав подождёт пару лишних часов. Людям же они помогают. Дело правильное творят. Женщин, способных делать хоть что-то полезное для сообщества, было совсем мало. И то: либо бабки слабосильные, либо молодухи, своей семьёй ещё не жившие.
- Займись ими, мать, а то вымрут, как пащенки, - кивнул Торнач Доброгневе, хоть и был уверен, что та и без него своё дело крепко знала.
- Да, Легкоступ, дорогу помнишь? Бегом к воеводе. Расскажешь обо всём. И так он заждался.
Расторопный узколицый русый юноша с длинными ногами кивнул гному и, прихватив своё оружие, рысью устремился назад. В город. Мстислав должен знать, чем занимаются его воины, знать, что девушка в надёжных руках и её жизни теперь ничего не угрожает.

Сообщение отредактировал Torvik - 16-03-2007, 13:54